Все порываюсь написать о Питере и о детстве, о своих проблемах с наркотиками, о мотивации, о своей жизни, хоть о чем-нибудь, если честно. И я пишу, но стираю, слова звучат квадратными, не такими, я могла бы рассказать что-нибудь для себя, но не могу сформулировать.
Неужели я могу писать лишь о тебе? О твоем взгляде, который сейчас уже размылся в памяти, совсем не резкий, я уже не помню сколько нужно смотреть в глаза, тонуть, чтобы коснуться дна.
Ну вот опять.
Я хотела было сказать, что почти о тебе не думаю, но соврала бы. Думаю. Каждый день. Но это уже не те воспоминания, что душили меня вечерами, сейчас они мутные, они прошлое, мысли с запекшейся кровью теперь скорее о том, чего нет, о том, что ты где-то там, что-то делаешь, с ней. Боль отражается глухим далеким ударом в груди, но она уже не режет живьем, щадит. Наверное потому что я знаю, что тогда, в четверг вечером, ты снял с меня поводок, отпустил на волю, а я потащилась куда-то, теперь свободная. Я пошла, а не прибилась к ноге, к двери, в угол в твоей парадной. Открыла клапаны, заполнила полости чем-то другим. Так, оказывается, было можно.
Мне о тебе так легко пишется, но пора бы сказать "прощай"