Перед выходом мы недолго ссоримся, я заявляю, что никуда не пойду. Настроения нет. Не хочется. Он на выдохе спокойно несколько раз "собирайся", и я сдаюсь. Но настроения правда нет, меня уже тошнит от наркотиков, от его друзей, от того клуба и от себя самой.
Я юзаю эфоретики с завидной регулярностью с мая месяца, и вот, кажется, уже эта стадия когда " как-то так". Не берет.

"Меня не взяло". "Меня как-то тоже".

Рядом почему-то никого нет, я закрываю глаза, как делаю каждый раз, когда здесь танцую, дышу глубоко, размеренно, пытаюсь расслабиться, но музыка здесь сегодня почему-то говно. Моего плеча кто-то касается, открываю глаза. Он. Тот мальчик, чье имя до сих пор сбивает мое сердце с привычного ритма, тот, кто сделал меня немного счастливее и тот, кто почти что меня убил.
Я не видела его так давно, с конца августа, когда я еще могла надеть платье на голое тело, я всматриваюсь снова в его лицо, пытаясь заполнить пробелы в памяти, сейчас он уже отъел свои щеки, выглядит немного помято, но, вроде, даже счастливо. Я рада. Рада за него, рада здесь его видеть, его слышать, рада, что мне вдруг легко, как будто старый гештальт закрыт.
Закусываю по привычке губу, ловлю его взгляд, смущаюсь, говорю ему, что сейчас не одна, что рядом со мной тот, кто заставляет чувствовать себя лучше. Говорю так, чтобы понял, что с ним мне было паршиво. Так ведь и было. "У вас что? Любовь?". "Думаю, он меня любит". "Да, так всегда, один любит, другой позволяет себя любить". Улыбаюсь. Как же точно, милый, в самое яблочко.
Говорит, что хочет меня поцеловать, а я ловлю себя на мысли, что я уже нет. Улыбаюсь, но не ему, а себе, какая же молодец. Он дает мне порошок, который связал нас когда-то, дает мне и моему мальчику, я его благодарю, обнимаю и ухожу.

"Меня не взяло" "Меня как-то тоже"

Я впервые в жизни зову кого-то "милый", не шутя, не выдавливая, а так будто бы его имя сокращается до этих пяти сладких букв, совершенно естественно. Я злюсь и ворчу, а он, дурак, умиляется и говорит, что обожает меня за это. Все мои реакции принимает, спокойно просит быть терпеливие, неосознано не ест мясо почти все время, что мы знакомы. Мной заспаной, ненакрашеной, с отеками и синяками, пьяной и трезвой, только что плакавшей, в общем, любой- любуется и всегда говорит, что красивая. Такой юный, инфантильный и не ответственный, но заставляющий меня улыбаться, такой уже мой.

Я слышу и грудью чувствую как ускоряется пульс, дыхание сбивается, тревога чем-то жгучим разливается внутри, по всем венам, сердце качает ее, вместо крови. Дрожь в руках приказывает им коснуться лба, с губ срываются маты и обращение к богу.

В последний раз, когда я его видела было солнечно и тепло, нет, даже жарко, он в белой футболке со следами губной помады, я со спутанными волосами, которые едва ли в хвост. Мы были в туалетах 6ти заведений в центре этого города, сидели долго на траве и о чем-то болтали, но я уже не помню о чем.

Сейчас я застегиваю пуховик с помощью чужих ласковых рук, обматываюсь шарфом, и не курю 2 подряд- мерзнут пальцы. Кажется, что вся эта история была не моей, не про меня, не со мной, как чей-то пересказанный сон, который ты сам представил, как только мог. Я уже не скучаю, его не помню и не хочу, я просто… уже и не знаю что.

Глубокий вдох, выдох под счет.

Все хорошо.

Моя мать говорит, что в "делах сердечных" всегда есть человек, который любит, и человек, который позволяет себя любить. Я морщу нос и от этой формулировки меня, кажется, даже немного подташнивает. "Глупости"-думаю я. Но оглядываясь безотносительно на свою личную жизнь, однако, понимаю, что я всегда занимаю позицию именно того, кто позволяет себя любить, как бы это не звучало. Наверно, поэтому мне всегда так легко уйти, забыть и начать что-то новое с кем-то, кто в меня влюбится. Моя мама говорит, что нет ничего плохого в том, чтобы быть таким человеком. Конечно, ведь она из тех, кто постоянно, абсолютно, беспрекословно кого-то любит. И от этого, к великому сожалению, только и делает, что страдает.

Мальчик, в которого я влюбилась как ни в кого "до" на майских праздничных, тоже из тех, в кого влюбляются, кого любят, кого не хотят отпускать. И он, как и я когда-то, задавался вопросом "а способен ли я вообще?". Я же, смотря на моих сердечных подруг, на мать, на людей вокруг, думала, что я не умею любить. Нет, я, конечно, любила, но, определенно, не так, как они, без альтруизма, преданности и этого любовного сумасшествия. Но здесь я ему опять проиграла и, как оказалось- умею, да так, чтобы почти задохнуться, так, что весь мир, вся красота и вся нежность вмещается в одну точку, так, что готов все простить, лишь бы еще один раз коснуться губами его ключиц.

Безопасно, разумно и, в целом, комфортно быть тем, кого любят. Но я, и тот мой неземной мальчик, теперь и всегда в вечном поиске чувств. Ведь любимыми мы уже были, а сейчас хочется быть влюбленным.

Спасибо тебе за то, что я все же живая, за то, что я теперь знаю, что я могу.

Я сижу раздетая на своей постели, обхватив колени одной рукой, смотрю на него, вглядываюсь, думаю, почему он сегодня такой красивый? Я не ела уже два дня и не спала больше суток, завтра уже понедельник, работа и отхода, хочется остаться здесь, в этом моменте, с его счастливым румяным лицом, блеском в глазах, моей необъятной нежностью и ласковой рукой в его волосах.
Слезы просто льются из моих глаз, он обнимает меня вместе с коленями, а я целую его в грудь по следам ожогов от восковых свеч.

Я целую его в губы, зову его не по имени, а "amore", рассказываю ему самые страшные тайны, обнимаю крепко и плачу, когда только вздумается. Он говорит мне "конечно, плачь", обнимает, слушает, целует в нос, постоянного вслух рассуждает о том, какова я и что во мне есть, чего нет в других. Мы слышим и понимаем, помогаем друг другу, мы, определенно, хороший союз, до тех пор пока…

Пока вдруг мое сердце опять не замирает в трепете от чужих безразличных глаз и я вдруг не понимаю, что мне всего этого недостаточно

Ну что, скажите, со мной не так

Кажется, я уже не помню ни твоих черт лица, ни твоего смеха, ни твоего взгляда, от которого мне становилось дурно, ни твоих объятий, ни запаха, ни тембра голоса, я помню образ, но уже без веснушек, ресниц, родинок, без тебя. Я совсем не помню хорошего, не помню слов, разговоров, твоих прикосновений ко мне, я помню лишь страх, боль, зависимость и презрение, так хорошо помню, как мне было паршиво. И я отчетливо помню как ты танцуешь, и цепляясь за это воспоминание я почти могу вспомнить, как ты смотрел на меня, как брал мой номер и ждал, почти могу вспомнить голос и неискреннюю улыбку, но уже, кажется, не хочу.
Похоже, я только сейчас поняла, какой была дурой, но лучше поздно, чем никогда.

Моя влюбленность в тебя почти что меня сломила, выбила все хрящи, передавила артерии, дышать было трудно, почти невозможно ни рядом с тобой, ни врозь. Чужая влюбленность в меня- меня же взрастила, взбодрила, дала сил очнуться, холодной, резкой подщечной привела назад в чувства.
Я помню, я сижу напротив тебя, в дрожащей руке бумажный стакан, в нем латте, все как всегда, сердце трещит по швам, глаза отвожу вниз, нет сил больше смотреть в твои. Ты сочувственно сводишь брови, в своей манере мне шепчешь "Наверное, она моя Клара. Прости".
Неделю назад я танцевала одетой в своей квартире, всю ночь смеялась, шутила, любила, с закрытыми глазами падала в чужие объятия к тому, кто ближе к обеду уложил меня всю такую по-детски смешную, веселую поцелуями спать. А твоя Клара вновь зачем-то мне позвонила. И этот звонок снова, опять сделал небрежную трещину в моем едва, вот-вот зажившем. Мне жаль.
Правда в том, что моя влюбленность в тебя еще дышит, я морю ее голодом, топлю и режу, но эта сука все еще… да.

Тот, кто сейчас возле, не прилагая сил заставляет меня смеяться, мне легко дышится, сладко с ним спиться, страстно целуется, но мое сердце с ним рядом никогда не будет так биться.

Пока твоя девочка блокирует меня во всех соц. сетях с твоих аккаунтов, чтобы ты вдруг случайно снова не написал мне "скучаю" или чтобы я вдруг не позвала тебя выпить кофе, я жадно играю в игры с кем-то, где-то, по ту сторону баррикад. Я сплю крепко, солнечно, видимо, в отличии от нее, иначе никак. Моя постель дает мне свободу, несмотря на то, что ты однажды расстегивал, сидя на ней, мое платье, быстро, страстно, вожделенно целуя в шею. Мне даже думалось, что я не смогу спать на ней больше, но сплю и ты мне почти не снишься. А вот твоя постель для нее- ком в горле, невысказанные слова, крик еще нерожденного в материнской утробе. Как, интересно, ей спится, живется, дышится, как ей тебя целуется, чем она подавляет боль?

И как часто, смотря на нее, милый, ты думаешь "не мое"?

Мальчик с грудным низким целует меня в щеку, а я думаю о том, что это уже пятые по счету губы, которыми я пытаюсь заткнуть всю ту же дыру, которая, по ощущениям, уже больше меня самой. Я смеюсь, мне так легко впервые за долгое время, необычные ощущения. Сейчас я сразу сказала про склеенное изолентой на скорую руку разбитое сердце, про основной пласт проблем, про внутреннюю борьбу, про зависимость, а меня в ответ выслушали и поняли. Выслушали и поняли, необычные ощущения.
Я дохожу до крайностей, которые, спорю, моим друзьям не понравятся. Но я правда уже не знаю, что мне сделать еще, чтобы забыть и больше не думать о том, чей дом я каждый день вижу с порога своей работы.

Тревожные состояния вновь волной отхлынули ко мне в тот момент, когда я целый день настраивалась, чтобы отстричь длинную копну своих рыжих волос. Я хотела сбросить с себя все плохие мысли, воспоминания о том, кто поселился в моей голове и моем сердце, расставив все свои вещи по полкам и застелив постель свежими простынями, я хотела освободиться, оставить вместе с этими волосами прошлое позади и начать наконец-таки что-то новое. В день, когда он зачем-то написал мне "скучаю".
Волосы по поясницу я все же отрезала по линию плеч, но мои руки, после его сообщений, до сих пор трясутся, а ком подступает к горлу- значит не помогло.

"Я тоже скучаю" (но ты и представить не можешь как)

Я сижу на кухне в своей квартире, на столе, передо мной, лежит книга Forrest Gump в оригинале, книга с черным переплетом, по этому признаку, в принципе, она и была сегодня выбрана из остальных, что лежат на моей книжной полке. Я сижу за столом, на часах уже три часа ночи, я впервые без тебя черчу дороги, целые перекрестки только себе, где-то в комнате негромко играет музыка, которая побуждает меня закрыть глаза и двигать плечами ей в такт, через несколько часов самолет приземлится в Пулково и моя мама вызовет такси по моему адресу. Мои глаза закатываются, а губы закусываются до крови, как же хорошо. Глаза закатываются, а мысли уходят куда-то глубже, чем обычно, плавно, камнем опускаются ко дну подсознания, они больше не под моим контролем, примерно, как когда стоишь на пороге самого глубокого сна. Я вижу твое лицо, твой язык тела, а мысль на фоне зацикливается, как сломанная пластинка "я так по тебе скучаю". Под эту мантру я кидаю тугой, толстый канат в темный колодец, а в этом колодце также я беру в руки другой его конец. Я открываю глаза, тяжело вздыхаю, надо поторопиться. Спустя 5 минут, потраченных на то, чтобы настроится, я встаю со стула, к которому, оказывается, не прибита. Пританцовывая, я делаю апельсиновый фреш для себя и для матери, которая скоро обнимет свою любимую дочурку за плечи. Ты так многого обо мне не знаешь, мама.
Прости.
Я ставлю сок в холодильник и уже чувствую, что неделя будет паршивой, безрадостной и тяжелой. В голове так долго пытаюсь правильно рассчитать время, поглядывая на обеденный стол, на котором все еще лежит эта чертова книга. Нет сил противостоять, и я возвращаюсь на стул, усаживаюсь поудобней и пол минуты настраиваюсь. Продолжаем.
Я встаю и танцую с закрытыми глазами посреди кухни, образы отчетливо всплывают в голове, вот он ты, танцуешь в цветных огоньках, опять ты, опять танцуешь со мной, улыбаешься мне улыбкой, от которой у меня опять легкая дрожь в коленках. Я так по тебе скучаю. Я так по тебе скучаю. Я так по тебе скучаю. Я открываю глаза.
Инсайт.
Я скучаю по тому как мы проводили время, по тому, как уезжали танцевать вместе, как запирались в кабинках тех туалетов, как ты говорил, что хочешь сейчас меня целовать, как мы ехали утром в такси в любую из твоих двух квартир, как трахались целый день, прерываясь на поговорить о чем-то заумном, на понюхать и покурить, как ты засыпал в моих объятиях такой уязвимый, как говорил мне какая я неземная. Я скучаю не по тебе, а по той, другой жизни. С тобой.
Я курю прямо в кухне, не открывая окон, у меня есть два часа на то, чтобы прийти в себя. Сейчас я умоюсь, приготовлю яйца пашот с тостами, шампиньонами, оливками и черри, и буду ждать маму.

А ты уходи, мне с тобой в голове очень плохо.

Петербург пошел мне на пользу.
Со всеми своими наточенными ножами, которые он хитро прятал за спину, дождливыми облаками, различными веществами, со всеми случайными встречами, горячими поцелуями и мятыми простынями.
Я так часто и так много чего здесь боялась, все время училась брать себя в руки, справляться, стиснув зубы, со всем говном. Я так искренне здесь влюблялась, как нигде и никогда до, училась чувствовать, училась подавлять эти чувства, училась быть себе другом, а не врагом.

Необыкновенно красивый, довольно своеобразный мальчишка со скандинавской внешностью, избалованный эгоцентрик, жуткий нарцисс, привыкший получать то, что захочет, сейчас одной рукой ведет свою, наверное, довольно дорогую машину, а другую руку кладет на мою. Периодически он, улыбаясь, поглядывает на меня, а я смотрю на порозовевший закат, и думаю, что этот мальчик, на самом деле, мог бы стать тем самым клином, но мне, если честно, такой исход событий не очень то импонирует.
Он помогает затянуть мои ролики, шутит пошлые шутки, я податливо ему в этом подыгрываю и смеюсь, почему бы и нет. Мы направляемся в парк, в который впервые я съездила в начале этого лета совсем одна, он крепко держит меня за руку и увлеченно по-детски всю дорогу рассказывает мне что-то.
Ночь уже подступила, свежий, влажный, по-летнему теплый воздух разогнал туманность в голове, после субботней ночи, а тусклые фонари придали какой-то сказочности происходящему. Этот космически далекий от меня человек очередной раз зачем-то спрашивает "любишь меня?", и я впервые даю ответ "да", он, включая камеру, направляет ее на меня и задает вопрос "как сильно ты меня любишь?", я, облизывая мороженое, спокойно отвечаю, что люблю абсолютно. Удивительно, но он остро чувствовал, что со мной что-то не совсем так, чувствовал, когда мои мысли вдруг уходили в глубь, совсем в другие события, совсем к другому человеку, он чувствовал, что мое сердце заполнено и там нет для него свободного места. Чувствовал, но зачем-то все это настойчиво продолжал.
Он мог бы стать тем самым клином, если бы я повиновалась и играла по его правилам, но я, к его сожалению, не из таких. В конце вечера я, глядя ему в глаза, говорю "на самом деле ты получаешь не все, чего хочешь", зная, что это теперь будет последняя наша встреча.

И мне все равно.

Уже больше месяца прошло с тех пор, как я в последний раз проснулась в твоей постели, после ночи, когда ты весь в судорогах стонал, скулил и смеялся, пил воду, только когда я настаивала, обнимал меня ласковую, и сквозь сон кусал мои плечи. Больше месяца с моего последнего утреннего поцелуя, твоей сонной улыбки и моей тоске по тебе за твоим порогом.
Раньше недели казались вечными, а те, на которых я не могла прикоснуться к тебе- имели звание худшие. Жуткая созависимость определяла меня и мое отношение, я была в замкнутом круге. Где-то в аду.

а теперь прошло больше месяца с тех пор как

прикинь